Москва vs Питер: и в XIX веке тоже

Петербург возник наперекор стихии, здравому смыслу и... Москве. Западник Петр, как известно, хотел создать новую столицу, где царили бы совсем иные нравы, чем в славянофильской Белокаменной. В XIX веке эти нравы оставались теми же, что во времена царя-реформатора: Санкт-Петербург по традиции чтил все европейское, Москва — свое, родное (подробнее о московском быте тех лет можно почитать в нашем материале «Правила жизни москвича в XIX веке»). Это проявлялось во многом, например...

В одежде

Питер: Петербург так или иначе задавал тон всей российской моде — в XIX веке он все-таки был столицей. Костюм в те времена отражал социальный статус человека, при этом обеспеченным дамам моду диктовал Париж, а господам — Лондон. Петербуржцы попроще одевались в домах готового платья, где на вывесках около фамилии владельца нередко красовалась надпись «Венский шик». Венским был шик или нет — сказать сложно, но сдержанность в костюме явно присутствовала.

Мужчины носили белую накрахмаленную рубашку, брюки, жилет и котелок, а еще — непременную трость или зонт. В женской моде тоже был минимализм: строгое платье, юбка, жакет. Совсем простой люд также выбирал одежду по принципу функциональности: никаких излишеств, максимум удобства и бережливости — не на балах па отплясывать. Крестьянки не носили корсетов, а вот фартук, защищающий платье, был обязателен. Мужчины заправляли брюки в сапоги, чтобы дольше служили. А вообще, Питер в те времена слыл не только самым культурным, но и самым современным городом страны. На одном лишь Невском проспекте было почти 100 магазинов модной одежды и еще 50 мастерских, где шили ее на заказ.

Москва: В центре Москвы народ стремился походить на петербургских модников, зато на окраинах царило русское раздолье. Яркая ныне Москва и в те времена любила буйство красок и фасонов. Женщины носили сарафаны, а мужчины — поддевки (русская верхняя распашная длинная одежда), шушуны (верхняя женская короткополая одежда вроде кофты) и допотопные кацавейки (теплая кофта), картузы (мужской головной убор) и пестрые платки с узором из пышных роз.

В еде

И в Москве, и в Петербурге в XIX веке в большой моде у знати были всевозможные званые обеды. На них мог легко попасть даже незнакомый хозяину человек, главное, чтобы он был дворянского происхождения. Крестьянские же обеды, как правило, были просты и традиционны: буквально щи да каша (о других блюдах читайте в материале «Странные блюда русской кухни»). Но, кстати, именно в ту пору на стол наконец стали массово подавать картофель, который раньше ели лишь от случая к случаю. Впрочем, сколько-нибудь зажиточные крестьяне старались во всем подражать горожанам, поэтому как у первых, так и у вторых в XIX веке большой любовью пользовались коллективные обеды или хотя бы чаепития.

Питер: Царями стола званых обедов в городе на Неве были французские блюда: всевозможные супы-пюре, омлеты, рататуй, сыры, галантин (заливное из нежирного мяса) или какой-нибудь кок-о-вен (петух в вине).

Могли, впрочем, подавать также английскую, голландскую, венгерскую или итальянскую кухню. Все легкое и максимально непривычное русскому вкусу. Популярна была и немецкая выпечка — баумкухен, или «древесный пирог», срез которого из-за особого способа приготовления напоминает годовые кольца на дереве. Разве что на Новый год петербуржцы баловали себя старым добрым жареным поросенком, а на Рождество — фаршированной индейкой.

Москва: А вот блюда, подававшиеся на званых обедах старой столицы, были, напротив, простые и сытные, привычные, славянские.

Вы уже наелись? А москвичи — нет. Потому что за третьим следовало четвертое: жареные утки, гуси, тетерева, рябчики, куропатки, поросята, телятина или бараний бок с гречневой кашей. Вместо салатов гости ели соленые огурцы, оливки, лимоны или яблоки.

Сладкое подавали в конце обеда: один «сухой» десерт, другой «мокрый». К первому относилось все, что можно брать руками: слоеные пироги, зефир, оладьи, печенье. А ко второму — то, что приходилось есть ложкой: холодный кисель, бланманже (молочное желе), компот, мороженое, крем. Все это буйство вкусов запивали вином или чаем.

В мировоззрении

Питер: Здесь превыше всего ценились дисциплина, вежливость и субординация. На тех же домашних трапезах столовые приборы всегда были разложены в строгом порядке, а перед гостями ставили лучший фарфоровый сервиз. Жители столицы, как водится, во всем стремились подражать Европе с ее традиционными ценностями о защите личного пространства и приветливости по отношению к окружающим. Неудивительно, что именно отсюда в народ пошли западные «прогрессивные» нравы, подготавливая почву для будущей революции.

Москва: В Белокаменной традиционно царили патриархат и иерархичность. Это чувствовалось во всем: в отношениях между градоначальником и жителями, между отцом и детьми, между господином и его слугами, хозяином и подмастерьем. В Москве дорожили влиятельным родством и первым делом при знакомстве или в гостях выясняли, кто кому приходится родственником. При помощи богатых и влиятельных сородичей можно было поправить финансовые дела и решить многие проблемы в жизни. В Петербурге этим, впрочем, тоже не брезговали.

В развлечениях

Питер: Красочные ярмарки и шумные гулянья на Руси были в чести всегда и везде. В том числе и в Петербурге. Впрочем, такие балаганы больше занимали простую публику — знать предпочитала балы, на которых можно было себя показать, на других посмотреть и невесту выбрать. А еще Петербург был городом, который быстрее всего достигали новые модные веяния. Одним из них в свое время стало катание на коньках.

Правда, позволить себе подобные забавы могли зачастую лишь те, кто проживал неподалеку от Невы. В противном случае приходилось ездить, а это не только долго и дорого, но и еще и холодно.

Другим новомодным веянием — уже в самом конце XIX века — стал пресловутый синематограф. И неважно, что в ту пору на большом экране можно было увидеть разве что «Прибытие поезда», 20-минутное кино про рабочих на заводе или сцены с детьми, — публика спешила на зрелища. И конечно, еще одним модным увлечением для той же публики стала фотография.

Москва: Народные гулянья здесь любили все поголовно. И устраивали их, кстати, сами дворяне, постоянно соревнуясь между собой, к кому больше народу придет.

Особой популярностью в Москве первого десятилетия XIX века пользовались праздники у графа Алексея Григорьевича Орлова на Калужском шоссе. Граф вообще был одной из самых ярких московских звезд, восхищавших почтенную публику широтой души и недюжинной силой: он шутя разгибал подковы и сворачивал в трубочку серебряные рубли. Неудивительно, что почти до старости он слыл одним из лучших борцов на кулаках. А еще завел общероссийскую моду на цыганщину и конные бега, устроив ипподром прямо перед своим домом. Сюда он поставлял своих лучших — орловских — рысаков и непременно сам участвовал в скачках. Любил граф и птичьи бои, для чего у него имелись великолепные гуси и петухи. В общем, увеселительных мероприятий для честного народа у графа было в избытке. И на такой праздник мог попасть любой прилично одетый человек — не пускали только нищих.

После войны 1812 года размах дворянства в отношении всенародных забав немного поутих. Но москвичи не унывали — более-менее зажиточная публика ходила в театры, посещала клубы, гостиницы и рестораны. Одним из развлечений были куртизанки, деятельность которых в Российской империи была легальной.

Синематограф москвичи узнали в 1896 году, почти одновременно с петербуржцами, когда в городском саду «Эрмитаж» состоялся первый публичный киносеанс. Но в Москве кино в те годы не приобрело такой массовой популярности, как в Питере. В первую очередь потому, что первый кинотеатр появился в Петербурге в мае того же 1896 года на Невском проспекте, 46, а в Москве — лишь в 1907 году на Пресне.