Попутчики
Милая изящная француженка с мальчишеской прической. Оказывается русская, растягивающая слова и окающая. В комнате - стихия. Покупает множество разных съедобных мелочей и пробует на вкус, а так же штаны, рубашки, футболки, сумочки, тапочки, подарки друзьям... Любит дорогие кафе, в которых набирает столько еды, что не может съесть. Чувствует себя веселой и счастливой только с пивом в руке и европейским мужчиной рядом.
Похоже на бунинское начало рассказа о гламурной обольстительнице. Далее рисуется картина капризов, истерик, слез от невнимания жестокого мужчины, а так же далекое путешествие, как побег от любовных страданий… с тремя большими сумками тряпок, косметики, сумочек, подушечек для медитации («никогда не медитировала, но хочу»), с ковриком для йоги («никогда не занималась йогой, но хочу»), с кирпичом-учебником по английскому языку («хочу начать заниматься», но ни разу так и не раскрыла).
Мечтает одну сумку вещей отправить по почте обратно домой, но покупает еще штанишки, другие, футболочки, маечки, сумочки, дорогое мыло, шапочки, статую Калу своему гинекологу… Потом меняет порвавшиеся сразу после покупки штаны, затем тапочки… Накупает в магазине две сумки деликатесов, но забывает пакеты в автобусе. Страдает от расстройства желудка, пьет какие-то таблетки, привезенные из дома, покупает новые и тоже пьет. Выздоравливает, через 2 часа наедается жирного торта с двойным американо, счастлива безумно 3 часа. А ночью опять страдания, побег за новыми таблетками в аптеку. Вспоминает, какие были классные таблетки, что дал Нильс (ирландец, сосед в гестхаузе, по имени Наил, но она не может запомнить это сложное имя), выпивает таблетки из моей аптечки.
Но путешествовать вместе было весело. Отправились мы из Покхары в трекинг. Наш рюкзак понес портер – непалец 23 лет. Мы постарались и умялись в один рюкзак, на что было строжайшее указание. В трекинге увидели, что другие портеры несли по два таких рюкзака.
Немного скарба несли мы сами в сумочках наперевес. Все горные туристы одеты в горное обмундирование, несут большие или маленькие туристические рюкзаки. Только мы с Любой в пляжной одежде и цветными сумочками – две легкомысленные девицы, покоряющие Гималаи. Лишь однажды мы повстречали двух голопузых мужчин. Они говорили по-русски. Еще про русских иностранцы говорят, что мы сильные – сами тащим рюкзаки. Они не думают, почему-то, что русские не привыкли жить легко.
Итак, идем мы по горным тропинкам мимо деревень, рек, водопадов, по мостам и каменным ступенькам.
Люба идет с портером, быстро, а я плетусь медленно позади, фотографирую, рассматриваю пейзажи, наслаждаюсь одиночеством.
в такой люльке спит ребенок
Люба с портером убегут далеко, остановятся, отдохнут, подождут.
Первый сюрприз нас ждал в гостинице: нас обязали заказать ужин и завтрак (у нас в рюкзаке были овсянка и орехи, чем мы и думали обойтись), а иначе, говорят, будете платить двойную цену за номер. У нас закралось подозрение, что таким образом мы платим двойную цену: за себя и портера.
А Люба – молодец, она и в горах нашла возможность поиграть в любимую игру под названием «купи-продай». Приобрела себе шальку и шапочку. Старую шапочку подарила нашему непальцу: «надо же ее куда-то деть». Он, счастливый, не снимал ее весь оставшийся путь.
На третий день портер стал проявлять недовольство, что я медленно иду. Но я-то знаю, кто здесь главный, а он, похоже, нет. На утро четвертого дня было запланировано идти смотреть рассвет в горах – традиционное развлечение диких белых туристов на высоте 3210 метров. Наш гай разбудил нас на час раньше: «Она, – тычет в меня пальцем, – медленно идет». Я деликатная – да, медленно, встанем раньше. Прибежали мы на холм затемно, танцевали там почти час в спальниках, чем веселили подходящих туристов. Нас по спальникам и танцам запомнили все и потом узнавали во всех гостиницах в горах, с радостью приветствовали.
После рассветного аттракциона спустились в хауз и планировали лечь спать, но портер торопит: много идти до следующего гестхауза, а Я очень медленно иду. Странное дело: мы платим этому негру деньги, но позволяем ему делать все так, как удобно совсем не нам. Мы что-то не так делаем? Скоропостижно позавтракали, побежали дальше.
Но я, разумеется, не тороплюсь, я же не на пробежку вышла, я получаю наслаждение от прогулки, и ничто не может мне помешать. Стенания портера меня, жестокосердную, не трогают.
плачущая гора и радуга
Наконец, началось: животное несварение настигло Любу и в горах. Она глотает таблетки, стонет, бегает по кустам, просится в кроватку, жалуется мне на портера, что он не понимает ее страданий, ругается на его сестру, хозяйку предыдущего гестхауза: «Накормила нас, сестрица!». При этом она убежит до портера, потом подождет меня, похнычет, потом опять бежит до портера, потом опять дождется меня, поноет. Удивительно, сколько сил у дамы при таком жестоком заболевании. Я меланхолично так, с туманным взором и холодным сердцем даю ей полезный совет: «Скажи портеру, что болеешь и хочешь остановиться в ближайшем гестхаузе» (гестхаузы на туристическом треке стоят через каждые 300 метров). Она догоняет его, потом опять ждет меня, жалуется на него, потом опять догоняет. Вдруг она захотела кока-колу: «Я чувствую: она меня спасет!» Тут же магазин с кока-колой появляется из-за куста. «Я не хочу в пластике, я хочу в стекле!». Тут я уже чувствую: пора мне о себе позаботиться. Слишком много для меня принцесс и слуг, с манией величия царя. Сажусь на теплый большой камень в позу лотоса. Мои спутники уходят дальше. Наконец, я опять одна и в тишине. Рассматриваю поля, горные спуски, работу крестьян.
А так же пластиковые бутылки, разноцветные упаковки печенья и шоколада, покинутые владельцами. Хотелось наслаждаться красивым видом, но глаз печально косится на следы удовольствий цивилизации.
Проходят мимо туристы. Спрашивают все ли хорошо у меня, не нужна ли помощь. Идет мимо непалец: «Вы из России? Вас там ждут». Проходят мимо американцы. Один из них похвастался, что живет в центре США, в 10 минутах ходьбы от дома Обамы, и что он может утром постучать в его дверь и пожелать ему доброго утра. Спрашиваю: «И он вам открывает?» – «Нет, – говорит, – не открывает!»
Американцев я быстро научилась распознавать в Непале: у них вид победителя – гордый и уверенный, будто они освободили всех от всех.
Сижу размышляю: попутчики хотят от меня получить то, чего я не могу и не хочу им дать… попробовала помедитировать… в уме мысли скачут как дикие лошади… а я сделаю как Зигги Фрейд: когда отвернулись от него его самые любимые и талантливые ученики, он обиделся, а потом принял гениальное решение: «Я их проанализирую!». Так же и я решила им отомстить: я напишу про них рассказ! И в голове сразу стал складываться сюжет и образы.
А в это время, там внизу, портер подговаривает Любу:
- Пошли дальше, пусть она остается.
- Нет, вдруг с ней что-то случилось. Сходи за ней.
Прошло 30 минут. Возвращается портер.
- Пошли, - нехотя говорит.
- Нет, - лениво отвечаю, - посижу еще немного и пойду до ближайшей гостиницы.
Он объясняет, что заказал гостиницу, до которой идти еще 3 часа моим медленным шагом.
- Хорошо, - лениво втолковываю непонятливому провожатому, - я остановлюсь в ближайшей гостинице, а ты иди куда угодно.
Он звонит в гостиницы, снимает бронь в одной и заказывает другую.
Сидеть с ним уже не так приятно, но пришлось выдержать 10 минут, исключительно с поучительной целью продемонстрировать, кто здесь вожак стаи. Встала на ноги, сделал пару шагов и… о, ужас – не могу идти – икры болят, колени не разгибаются. Но, увидев водопады и качающиеся мостики, опять начала наслаждаться, фотографировать и все забыла.
Улей
Доплелась до ближайшей гостиницы, там уже Люба сидит счастливая и веселая, с пивом в руке и бельгийцем рядом. Ничего у нее не болит, заявляет, что она могла бы идти еще несколько часов. Портер смотрит на меня ненавидящим взглядом, жалуется коллегам на ползущего заказчика, так что и они, сочувственные, уже ненавидят эту белую противную туристку. Даже интересно: до какого предела может дойти глупость необразованного простачка.
Сажусь в стороне и начинаю обдумывать рассказ о Любе. Почему меня не задевает поведение портера? Потому что не может расстраиваться царь из-за умопомрачений челяди.
В этой гостинице, мы обнаружили, что впервые платим за номер столько, сколько записано в прайсе, а не двойную цену. Причем, хозяин гостиницы в Покхаре, который продал нам этого портера, говорил, что мы платим ему только за перенос рюкзака, но не кормим его и не оплачиваем жилье.
Вечером жду ужин в ресторане с Любой и парой бельгийцев. Наш портер с неудовольствием рассказывает им, как я медленно иду, и тычет в меня пальцем. Никто ему не сочувствует, меня не осуждает. Ему показалось, что его не поняли, рассказывает второй раз, усерднее тыча в меня пальцем. Я, рассевшись в кресле как царица, с улыбкой снисхождения говорю:
- Он думает, что это мы его обслуживаем, а не он нас. Он думает, что это он нам платит, а не мы ему… А мы ведь можем еще и не заплатить.
Портер перестал смеяться и скривился. Тут уж смеемся мы с бельгийцами. В глазах бельгийца я увидела поощрительный приз – восхищение.
На следующее утро портер нам отомстил. В целом-то, он парень простой и незлой, но глупости торжествуют в его голове. Он разбудил нас в 6 часов: далеко идти, а Я медленно иду.
Идти далеко до следующей гостиницы – это, оказывается, 2 часа ползком. Но рядом пологий берег горной реки и можно искупаться. Целый час ждали заказанный обед, купались, я фотографировала. Люба, сидя в ресторане, начала рассуждать: она бы точно две недели могла так пройти, если с хорошей компанией и палатками, то можно и на пятитысечник пойти, ах, как бы она хотела... Забавно наблюдать за человеком, который так плохо справляться с реальной жизнью и так много мечтает о рае где-то там с кем-то, в каких-то воображаемых обстоятельствах.
После ланча наш трекинг и завершился внезапно. Вышли вдруг на стоянку такси. Вот как: портер спешил от нас с утра пораньше избавиться в пятый оплаченный день. Как мудро все устроено!
А тут забастовка таксистов. Портер подтверждает: «Да, забастовка. Ничто не работает: ни такси, ни банки, ни магазины…» А забастовка по-непальски – это всегда было такси до города 2000 рупей, а сегодня – 5000. Да разве что меня остановит? Я попыталась сама договориться с таксистами за меньшую цену (хотя мы портеру платим за то, чтобы он решал проблемы). Но по дороге ходит пузатый босс и контролирует цены. Один таксист все-таки согласился на 2500. Я решила, что и этого много.
Тогда я режиссирую спектакль под названием «Независимые европейки, плюющие на вашу забастовку». Покупаем пиво (приходится мне пить эту гадость), демонстративно пьем, смеемся, обсуждаем громко происходящее (оказывается, кафе все же работают!). Здесь моя попутчица проявила хорошую способность подчиняться силе и разуму – в трудной ситуации она всегда предоставляет мне возможность все решать. Зато когда задача разрешается, она обычно говорит что и так все нормально было, ни к чему эта суета.
Дальше следующий неожиданный шаг: я говорю портеру «Бай!» и мы идем в сторону города. Рюкзак, конечно, ему бросаем – мы ж ему еще не заплатили, никуда он не потеряется, в зубах принесет. Таксисты обеспокоились:
- Вы куда?
- Пешком пошли.
- Куда???
- Пешком в город.
- Куда???
- Пешком - бесплатно? – насмехаясь над дурачками, высокомерно спрашиваю я.
- …бесплатно… - опешили они.
А тут же сидят растерянные европейцы, опечаленные внезапным повышением цен.
Проходим 100 метров, видим: пара туристов поймали такси за 3000 рупей. Мы предлагаем им разделить поездку на всех нас. Садимся в машину. Догоняет на такси наш гай:
- 3000 рупей за такси, поехали!
- Нет, - говорю, - здесь нам выгоднее.
Выскакивают из такси два непальца, с портером набросились на нашего водителя:
- Ты не можешь их вести!
- Могу! – спокойно отвечает он.
Еще по три возбужденные реплики прозвучали с каждой стороны. Но непальцы народ неагрессивный и в целом не враждебный, а потому мы все-таки уехали.
Почему-то эта ситуация обрадовала и нашего водителя: он веселился с нами весь путь, останавливался чтобы позволить мне снять снежные горы и передразнивал мои крики: «А! Сноу маунтин!», и даже подсказывал мне, когда надо кричать.
Доехав до Покхары, мы опять-таки демонстративно задержались в ресторане (оказывается, и рестораны работают!) – чтоб наш хозяин, так удачно все организовавший, и гай побеспокоились. А в гостинице действительно уже ждал нас рюкзак.
Через пару дней мы вернулись в Катманду. Люба здесь, в безопасности, развернула свой раздражительный и нервный характер. Я замыкаю рот, чтобы не сказать ничего грубого, прибегаю к другу, по совместительству управляющего гестом, и плачу:
- Я устала от Любы…
- А я вообще не понимаю, почему ты с ней поехала! – почему-то вскипятился он. – Сразу же было понятно, что это за человек!
Я еще пуще зарыдала:
- Не ругай меня! Просто пожалей!
- О, господи, - размягчился и даже растерялся он, обнял меня как ребенка. - Ну что с тобой, дурочкой, делать? Психолог, блин…
Почему я с ней поехала? Мне попутчица нужна – вдвоем веселей. А усталость настигла меня практически внезапно. Я всегда отстраненно воспринимала ее забавные странности, забавлялась столь неожиданным поворотам её желаний. Но с открытой враждебностью иметь дело не приятно.
Красивые горы, смешные попутчики и удовольствие от способности легко и весело справляться со всеми проблемами - вот что со мной приключилось!
Похоже на бунинское начало рассказа о гламурной обольстительнице. Далее рисуется картина капризов, истерик, слез от невнимания жестокого мужчины, а так же далекое путешествие, как побег от любовных страданий… с тремя большими сумками тряпок, косметики, сумочек, подушечек для медитации («никогда не медитировала, но хочу»), с ковриком для йоги («никогда не занималась йогой, но хочу»), с кирпичом-учебником по английскому языку («хочу начать заниматься», но ни разу так и не раскрыла).
Мечтает одну сумку вещей отправить по почте обратно домой, но покупает еще штанишки, другие, футболочки, маечки, сумочки, дорогое мыло, шапочки, статую Калу своему гинекологу… Потом меняет порвавшиеся сразу после покупки штаны, затем тапочки… Накупает в магазине две сумки деликатесов, но забывает пакеты в автобусе. Страдает от расстройства желудка, пьет какие-то таблетки, привезенные из дома, покупает новые и тоже пьет. Выздоравливает, через 2 часа наедается жирного торта с двойным американо, счастлива безумно 3 часа. А ночью опять страдания, побег за новыми таблетками в аптеку. Вспоминает, какие были классные таблетки, что дал Нильс (ирландец, сосед в гестхаузе, по имени Наил, но она не может запомнить это сложное имя), выпивает таблетки из моей аптечки.
Но путешествовать вместе было весело. Отправились мы из Покхары в трекинг. Наш рюкзак понес портер – непалец 23 лет. Мы постарались и умялись в один рюкзак, на что было строжайшее указание. В трекинге увидели, что другие портеры несли по два таких рюкзака.
Немного скарба несли мы сами в сумочках наперевес. Все горные туристы одеты в горное обмундирование, несут большие или маленькие туристические рюкзаки. Только мы с Любой в пляжной одежде и цветными сумочками – две легкомысленные девицы, покоряющие Гималаи. Лишь однажды мы повстречали двух голопузых мужчин. Они говорили по-русски. Еще про русских иностранцы говорят, что мы сильные – сами тащим рюкзаки. Они не думают, почему-то, что русские не привыкли жить легко.
Итак, идем мы по горным тропинкам мимо деревень, рек, водопадов, по мостам и каменным ступенькам.
Люба идет с портером, быстро, а я плетусь медленно позади, фотографирую, рассматриваю пейзажи, наслаждаюсь одиночеством.
в такой люльке спит ребенок
Люба с портером убегут далеко, остановятся, отдохнут, подождут.
Первый сюрприз нас ждал в гостинице: нас обязали заказать ужин и завтрак (у нас в рюкзаке были овсянка и орехи, чем мы и думали обойтись), а иначе, говорят, будете платить двойную цену за номер. У нас закралось подозрение, что таким образом мы платим двойную цену: за себя и портера.
А Люба – молодец, она и в горах нашла возможность поиграть в любимую игру под названием «купи-продай». Приобрела себе шальку и шапочку. Старую шапочку подарила нашему непальцу: «надо же ее куда-то деть». Он, счастливый, не снимал ее весь оставшийся путь.
На третий день портер стал проявлять недовольство, что я медленно иду. Но я-то знаю, кто здесь главный, а он, похоже, нет. На утро четвертого дня было запланировано идти смотреть рассвет в горах – традиционное развлечение диких белых туристов на высоте 3210 метров. Наш гай разбудил нас на час раньше: «Она, – тычет в меня пальцем, – медленно идет». Я деликатная – да, медленно, встанем раньше. Прибежали мы на холм затемно, танцевали там почти час в спальниках, чем веселили подходящих туристов. Нас по спальникам и танцам запомнили все и потом узнавали во всех гостиницах в горах, с радостью приветствовали.
После рассветного аттракциона спустились в хауз и планировали лечь спать, но портер торопит: много идти до следующего гестхауза, а Я очень медленно иду. Странное дело: мы платим этому негру деньги, но позволяем ему делать все так, как удобно совсем не нам. Мы что-то не так делаем? Скоропостижно позавтракали, побежали дальше.
Но я, разумеется, не тороплюсь, я же не на пробежку вышла, я получаю наслаждение от прогулки, и ничто не может мне помешать. Стенания портера меня, жестокосердную, не трогают.
плачущая гора и радуга
Наконец, началось: животное несварение настигло Любу и в горах. Она глотает таблетки, стонет, бегает по кустам, просится в кроватку, жалуется мне на портера, что он не понимает ее страданий, ругается на его сестру, хозяйку предыдущего гестхауза: «Накормила нас, сестрица!». При этом она убежит до портера, потом подождет меня, похнычет, потом опять бежит до портера, потом опять дождется меня, поноет. Удивительно, сколько сил у дамы при таком жестоком заболевании. Я меланхолично так, с туманным взором и холодным сердцем даю ей полезный совет: «Скажи портеру, что болеешь и хочешь остановиться в ближайшем гестхаузе» (гестхаузы на туристическом треке стоят через каждые 300 метров). Она догоняет его, потом опять ждет меня, жалуется на него, потом опять догоняет. Вдруг она захотела кока-колу: «Я чувствую: она меня спасет!» Тут же магазин с кока-колой появляется из-за куста. «Я не хочу в пластике, я хочу в стекле!». Тут я уже чувствую: пора мне о себе позаботиться. Слишком много для меня принцесс и слуг, с манией величия царя. Сажусь на теплый большой камень в позу лотоса. Мои спутники уходят дальше. Наконец, я опять одна и в тишине. Рассматриваю поля, горные спуски, работу крестьян.
А так же пластиковые бутылки, разноцветные упаковки печенья и шоколада, покинутые владельцами. Хотелось наслаждаться красивым видом, но глаз печально косится на следы удовольствий цивилизации.
Проходят мимо туристы. Спрашивают все ли хорошо у меня, не нужна ли помощь. Идет мимо непалец: «Вы из России? Вас там ждут». Проходят мимо американцы. Один из них похвастался, что живет в центре США, в 10 минутах ходьбы от дома Обамы, и что он может утром постучать в его дверь и пожелать ему доброго утра. Спрашиваю: «И он вам открывает?» – «Нет, – говорит, – не открывает!»
Американцев я быстро научилась распознавать в Непале: у них вид победителя – гордый и уверенный, будто они освободили всех от всех.
Сижу размышляю: попутчики хотят от меня получить то, чего я не могу и не хочу им дать… попробовала помедитировать… в уме мысли скачут как дикие лошади… а я сделаю как Зигги Фрейд: когда отвернулись от него его самые любимые и талантливые ученики, он обиделся, а потом принял гениальное решение: «Я их проанализирую!». Так же и я решила им отомстить: я напишу про них рассказ! И в голове сразу стал складываться сюжет и образы.
А в это время, там внизу, портер подговаривает Любу:
- Пошли дальше, пусть она остается.
- Нет, вдруг с ней что-то случилось. Сходи за ней.
Прошло 30 минут. Возвращается портер.
- Пошли, - нехотя говорит.
- Нет, - лениво отвечаю, - посижу еще немного и пойду до ближайшей гостиницы.
Он объясняет, что заказал гостиницу, до которой идти еще 3 часа моим медленным шагом.
- Хорошо, - лениво втолковываю непонятливому провожатому, - я остановлюсь в ближайшей гостинице, а ты иди куда угодно.
Он звонит в гостиницы, снимает бронь в одной и заказывает другую.
Сидеть с ним уже не так приятно, но пришлось выдержать 10 минут, исключительно с поучительной целью продемонстрировать, кто здесь вожак стаи. Встала на ноги, сделал пару шагов и… о, ужас – не могу идти – икры болят, колени не разгибаются. Но, увидев водопады и качающиеся мостики, опять начала наслаждаться, фотографировать и все забыла.
Улей
Доплелась до ближайшей гостиницы, там уже Люба сидит счастливая и веселая, с пивом в руке и бельгийцем рядом. Ничего у нее не болит, заявляет, что она могла бы идти еще несколько часов. Портер смотрит на меня ненавидящим взглядом, жалуется коллегам на ползущего заказчика, так что и они, сочувственные, уже ненавидят эту белую противную туристку. Даже интересно: до какого предела может дойти глупость необразованного простачка.
Сажусь в стороне и начинаю обдумывать рассказ о Любе. Почему меня не задевает поведение портера? Потому что не может расстраиваться царь из-за умопомрачений челяди.
В этой гостинице, мы обнаружили, что впервые платим за номер столько, сколько записано в прайсе, а не двойную цену. Причем, хозяин гостиницы в Покхаре, который продал нам этого портера, говорил, что мы платим ему только за перенос рюкзака, но не кормим его и не оплачиваем жилье.
Вечером жду ужин в ресторане с Любой и парой бельгийцев. Наш портер с неудовольствием рассказывает им, как я медленно иду, и тычет в меня пальцем. Никто ему не сочувствует, меня не осуждает. Ему показалось, что его не поняли, рассказывает второй раз, усерднее тыча в меня пальцем. Я, рассевшись в кресле как царица, с улыбкой снисхождения говорю:
- Он думает, что это мы его обслуживаем, а не он нас. Он думает, что это он нам платит, а не мы ему… А мы ведь можем еще и не заплатить.
Портер перестал смеяться и скривился. Тут уж смеемся мы с бельгийцами. В глазах бельгийца я увидела поощрительный приз – восхищение.
На следующее утро портер нам отомстил. В целом-то, он парень простой и незлой, но глупости торжествуют в его голове. Он разбудил нас в 6 часов: далеко идти, а Я медленно иду.
Идти далеко до следующей гостиницы – это, оказывается, 2 часа ползком. Но рядом пологий берег горной реки и можно искупаться. Целый час ждали заказанный обед, купались, я фотографировала. Люба, сидя в ресторане, начала рассуждать: она бы точно две недели могла так пройти, если с хорошей компанией и палатками, то можно и на пятитысечник пойти, ах, как бы она хотела... Забавно наблюдать за человеком, который так плохо справляться с реальной жизнью и так много мечтает о рае где-то там с кем-то, в каких-то воображаемых обстоятельствах.
После ланча наш трекинг и завершился внезапно. Вышли вдруг на стоянку такси. Вот как: портер спешил от нас с утра пораньше избавиться в пятый оплаченный день. Как мудро все устроено!
А тут забастовка таксистов. Портер подтверждает: «Да, забастовка. Ничто не работает: ни такси, ни банки, ни магазины…» А забастовка по-непальски – это всегда было такси до города 2000 рупей, а сегодня – 5000. Да разве что меня остановит? Я попыталась сама договориться с таксистами за меньшую цену (хотя мы портеру платим за то, чтобы он решал проблемы). Но по дороге ходит пузатый босс и контролирует цены. Один таксист все-таки согласился на 2500. Я решила, что и этого много.
Тогда я режиссирую спектакль под названием «Независимые европейки, плюющие на вашу забастовку». Покупаем пиво (приходится мне пить эту гадость), демонстративно пьем, смеемся, обсуждаем громко происходящее (оказывается, кафе все же работают!). Здесь моя попутчица проявила хорошую способность подчиняться силе и разуму – в трудной ситуации она всегда предоставляет мне возможность все решать. Зато когда задача разрешается, она обычно говорит что и так все нормально было, ни к чему эта суета.
Дальше следующий неожиданный шаг: я говорю портеру «Бай!» и мы идем в сторону города. Рюкзак, конечно, ему бросаем – мы ж ему еще не заплатили, никуда он не потеряется, в зубах принесет. Таксисты обеспокоились:
- Вы куда?
- Пешком пошли.
- Куда???
- Пешком в город.
- Куда???
- Пешком - бесплатно? – насмехаясь над дурачками, высокомерно спрашиваю я.
- …бесплатно… - опешили они.
А тут же сидят растерянные европейцы, опечаленные внезапным повышением цен.
Проходим 100 метров, видим: пара туристов поймали такси за 3000 рупей. Мы предлагаем им разделить поездку на всех нас. Садимся в машину. Догоняет на такси наш гай:
- 3000 рупей за такси, поехали!
- Нет, - говорю, - здесь нам выгоднее.
Выскакивают из такси два непальца, с портером набросились на нашего водителя:
- Ты не можешь их вести!
- Могу! – спокойно отвечает он.
Еще по три возбужденные реплики прозвучали с каждой стороны. Но непальцы народ неагрессивный и в целом не враждебный, а потому мы все-таки уехали.
Почему-то эта ситуация обрадовала и нашего водителя: он веселился с нами весь путь, останавливался чтобы позволить мне снять снежные горы и передразнивал мои крики: «А! Сноу маунтин!», и даже подсказывал мне, когда надо кричать.
Доехав до Покхары, мы опять-таки демонстративно задержались в ресторане (оказывается, и рестораны работают!) – чтоб наш хозяин, так удачно все организовавший, и гай побеспокоились. А в гостинице действительно уже ждал нас рюкзак.
Через пару дней мы вернулись в Катманду. Люба здесь, в безопасности, развернула свой раздражительный и нервный характер. Я замыкаю рот, чтобы не сказать ничего грубого, прибегаю к другу, по совместительству управляющего гестом, и плачу:
- Я устала от Любы…
- А я вообще не понимаю, почему ты с ней поехала! – почему-то вскипятился он. – Сразу же было понятно, что это за человек!
Я еще пуще зарыдала:
- Не ругай меня! Просто пожалей!
- О, господи, - размягчился и даже растерялся он, обнял меня как ребенка. - Ну что с тобой, дурочкой, делать? Психолог, блин…
Почему я с ней поехала? Мне попутчица нужна – вдвоем веселей. А усталость настигла меня практически внезапно. Я всегда отстраненно воспринимала ее забавные странности, забавлялась столь неожиданным поворотам её желаний. Но с открытой враждебностью иметь дело не приятно.
Красивые горы, смешные попутчики и удовольствие от способности легко и весело справляться со всеми проблемами - вот что со мной приключилось!
Читайте также
Будет интересно
